Сегодняшняя та самая история от нашей читательницы Ирины Баенковой продолжает серию текстов о невероятных приключения пассажиров РЖД. Мчащийся по просторам нашей необъятной Родины состав с адскими туалетами, отваливающимися панелями и пассажирскими полками, битыми и разрисованными стёклами, выпадающими из-за давки и пьянства в пути пассажирами — это ли не лучшая метафора жизни в России во времена Постапокалипсиса? Если вам понравится история Ирины, вот, почитайте ещё о путешествии из Петербурга в Москву и обратно, о неожиданном путешествии в Нижний Новгород и о встрече Нового года в пригородной электричке с игривой старушкой и водкой. Читатель, нам очень не хватает вашей, именно вашей той самой истории, присылайте нам её поскорее, только вместе мы сможем изучить весь этот Апокалипсис.
История, которую я хочу вам рассказать, произошла со мной десять лет назад. Мне тогда только исполнилось девятнадцать, и я переживала прекрасные студенческие годы. На выходные, совпавшие с праздником 8 марта, я поехала в гости к своей сестре, которая жила в деревне. Три дня у сестры пролетели быстро, и нужно было возвращаться в город. Так как выходные были длинными, студентов, приехавших «на Родину» погостить у родителей, было много. И в последний день все они, конечно же, собрались ехать обратно на учёбу. Мы с сестрой еле успели купить мне билет в общий вагон поезда. Как оказалось, со мной вместе ехали ещё трое знакомых моей сестры — девушка и два парня, мы встретились с ними на вокзале. Я с ними тоже была кое-как знакома.
Народу в общий вагон набилось очень много, мы вчетвером с большим трудом протиснулись внутрь. Ситуацию осложняло то, что вагон, хоть и назывался общим, на самом деле был купейным. Первые счастливчики успели зайти в купе и сесть, всем остальным пришлось стоять в узком длинном коридоре. И мы, разумеется, оказались в числе последних. Сибирский март — это ещё зима, потому вагон качественно отапливался. Снять верхнюю одежду было невозможно из-за тесноты, да и деть её всё равно было абсолютно некуда. Все стояли и парились в своих тёплых куртках и дублёнках. Но мы с друзьями моей сестры не унывали, весело болтали и шутили над всем происходящим.
Минут через тридцать после отправления поезда парень из нашей компании вдруг куда-то исчез и вскоре вернулся с проводницей, они буквально растолкали локтями толпу в коридоре и подошли к нам. Проводница была нервной, её явно отвлекли от чего-то важного, и она торопилась вернуться туда, откуда пришла. Внимательно осмотрев мою знакомую, она сказала:
— Так, это ты? Пойдём, сядешь.
Та начала отказываться, мол, не пойду я никуда садиться, тут останусь. Тогда проводница осмотрела с ног до головы меня и обратилась уже ко мне: «Значит, ты? Ну, всё, пошли, я тебя посажу».
Я как-то опешила от такого нежданного счастья и отказываться не стала. К тому же парень, который привёл проводницу, приговаривал: «Ты иди-иди, всё нормально, давай». Я думаю, ну ладно, чего теряться. Проводница привела меня в первое купе в нашем вагоне, которое было служебным. В нём уже сидели две молодые женщины с детьми лет четырёх-пяти. Проводница меня оставила и ушла, потом мне рассказали, что в это время где-то в таком же купе в одном из соседних вагонов все проводницы поезда праздновали женский день.
Я расположилась, сняла свою дублёнку, достала книжку и начала радостно читать. Мои соседки оказались на редкость приятными, а их дети воспитанными и спокойными. Два часа пролетели незаметно, мы уже подъезжали к городу. Тут дверь в наше купе шумно открылась — вернулась проводница. Она начала что-то искать в своих вещах. Через пару минут дверь снова открылась, в купе заглянула девушка. Она сказала: «Ну, пожалуйста, ну, можно, я тут сяду, вон они же сидят». Видимо, она продолжала разговор, начатый с проводницей ещё в коридоре. Проводница нервно на неё посмотрела и выдала: «Девушка, я не могу всех сюда посадить. Места есть только для пассажиров с маленькими детьми и беременных».
На этой фразе я зависла. И начала рассуждать: «Так, они — пассажиры с детьми. Тогда беременная, выходит, я?». Обе мои соседки в этот момент очень выразительно на меня посмотрели. К слову сказать, я всегда выглядела младше своих лет, не исключено, что и тогда (как много раз до и после этого) меня приняли за несовершеннолетнюю. Мне стоило больших усилий удержаться от смеха. Я просто молчала. Говорить что-то в этот момент не было никакого смысла.
Когда мы доехали до города, уже успело стемнеть, наступил вечер. Я вышла из вагона и начала смеяться. Мне встретился тот парень, благодаря которому я ехала сидя. Он тоже засмеялся, увидев меня. Я сквозь смех стала его спрашивать: «Что это вообще было? Почему? Беременная?». Он ответил: «Но ты же хорошо доехала? Это самое главное». На этой оптимистической ноте мы с ним попрощались и никогда больше не виделись.
